На сайте «Православие и мир» была опубликована статья диакона Феодорита (Сеньчукова), подвергающая критическому разбору нашу публикацию, посвященную новому законопроекту о здравоохранении:
«Проект федерального закона от 30 июля 2010 г. «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» вызвал тревогу у православных граждан России. Люди уже привыкли не доверять проектам, рожденным в недрах Минздравсоцразвития – нелепого административного монстра, пытающего совместить в себе минздрав, собес и комитет по труду и возглавляемого к тому же не медиком, не соцработником и даже не юристом, а уже второй срок – экономистом.
Достаточно вспомнить идею об изменении структуры скорой помощи, имеющую происхождение непосредственно из одноименного сериала. Данный документ – не исключение, хотя следует заметить, что и в нем есть безусловно правильные вещи – например, запрет на эвтаназию и клонирование человека.
Однако, следует отметить, что «страшилки», приписываемые данному проекту, часто закрывают его реальные минусы. Для примера возьмем текст, опубликованный на сайте «Домашний ребенок», подписанный Павлом Парфентьевым (историк, культуролог, христианский педагог, российский католик, председатель Межрегиональной общественной организации «За права семьи») и называемый «Родителей выгонят из больниц, а у бедных семей смогут отнять детей: подводные камни нового закона о здоровье».
Читать статью иеродиакона Феодорита полностью
Комментарий Председателя МОО «За права семьи» П. Парфентьева
Статья иеродиакона Феодорита с отзывом на нашу публикацию вызвала у меня, мягко скажем, удивление. Многие вещи, которые он пишет, странно видеть в тексте православного, верующего автора (среди членов нашей организации, кстати, есть православные христиане). И, к сожалению, несмотря на то, что автор – практикующий врач, в сфере юриспруденции он явно недостаточно сведущ, да и с практическими жизненными реалиями знаком, видимо, плоховато.
Прокомментирую только несколько самых важных моментов в его «критической статье».
1. Автор утверждает, что мы напрасно считаем проблемным новое определение здоровья. По его мнению, ответственным за «социальное здоровье» детей будет считаться государство:
«То есть, ответственным за невозможность обеспечения социального благополучия признается государство в лице его органов … Таким образом, гражданин может и обязан требовать у государства обеспечения ему права на это социальное благополучие».
Формулировку о том, что гражданин «обязан требовать» — оставлю, пожалуй, без комментария.
Очевидно, что автор попросту не осведомлен о реальной правоприменительной практике. А она, к сожалению, далека от его радужных представлений.
В Кодексе об административных правонарушениях имеется статья 5.35 – «Неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних». Чтобы далеко не ходить за примерами, обратимся к практике применения этой нормы Комиссиями по делам несовершеннолетних и защите их прав – КДН и ЗП. С этим органом семьям приходится иметь дело весьма часто.
Процитирую «Методические рекомендации по применению норм Кодекса РФ об административных правонарушениях», которыми руководствуются КДН и ЗП:
«Обязанность родителей и иных законных представителей несовершеннолетних — содержать, своих детей, то есть обеспечивать потребности ребенка в питании, одежде, предметах досуга, в отдыхе, лечении и т. п.
Закон не предусматривает каких-либо специальных условий для возникновения обязанности по содержанию (например, наличие у родителей необходимых средств, трудоспособность и дееспособность родителей и др.)».
Ознакомиться с методическими рекомендациями для КДН и ЗП
Методические рекомендации прямо указывают – закон не считает, что, чтобы содержать детей, у родителей должны быть средства. Есть у них деньги или нет, помогает им государство или нет – они обязаны детей содержать. Точка. Ответственность возложена на родителей, а не на государство. И введение нового легального определения в законе, вопреки мнению автора статьи, ничего в этом не меняет – для такого вывода просто нет никаких правовых оснований.
Бедный, не можешь содержать детей – сам виноват. Именно такова практика правоприменения.
Случаи, когда детей отбирали у родителей исключительно на основании их бедности – уже имели место в России, и мы на это указывали.
2. Автор пишет: «Семейный кодекс в нынешней редакции не позволяет немедленно отобрать ребенка у родителей… То есть должна быть непосредственная угроза жизни или здоровью ребенка, да еще и соответствующее решение органа исполнительной власти».
К сожалению, автор совершенно явно не знаком с существующей практикой. Я уж не говорю, что он сам цитирует статью Семейного Кодекса, говорящую именно о «немедленном отобрании ребенка» — непонятно, как это соотнести с его же словами, что Кодекс не позволяет «немедленно отобрать ребенка».
Что такое «непосредственность» угрозы закон не конкретизирует. Практика последних лет клонится к тому, чтобы непосредственной угрозой можно было считать практически все – вплоть до стоящей в квартире табуретки, об которую ребенок может удариться и поставить синяк. Органы опеки относили к «антисанитарной обстановке» такие факты, как «одежда в шкафу не сложена, а лежит комом», «по полу разбросаны детские вещи, вытащенные детьми», «на столе хлебные крошки». Как я уже указывал, забирали детей и по причине бедности.
Действуя с применением силы, органы опеки часто не утруждают себя демонстрацией решения органа исполнительной власти. В действительности, такое решение часто отсутствует и получается задним числом. Суды широко принимают решения об ограничении родительских прав, основываясь исключительно на заключениях органов опеки.
3. У автора: «Павел Парфентьев удивляется – как это соотносится с принципом обязательности добровольного согласия пациента на медицинское вмешательство и с правом отказа от него? (ст.8 п.3). А на самом деле все просто: хочешь отказаться от лечения – твое право, но тогда и медицинские работники не несут ответственность за твое здоровье. Надеюсь, что и листок нетрудоспособности в этом случае оплачиваться не будет, ибо отказ от лечения есть нарушение режима».
«На самом деле» — это, видимо, по мнению автора статьи. Из закона такое толкование не следует и не может следовать. Хотя бы потому, что автор, очевидно, не видит различия между «отказом от лечения» и «отказом от медицинского вмешательства». А это – совершенно разные вещи.
Закон (и действующий, и законопроект) предусматривает необходимость давать согласие на каждое отдельное медвмешательство. И право на отказ существует тоже на каждый отдельный случай вмешательства. Иными словами, человек может лечиться, но отказаться от конкретного укола, приема конкретного лекарства, конкретной врачебной процедуры – и именно это его право и предусматривает закон. Совершенно не предполагается, что, соглашаясь лечиться у конкретного врача, я теряю право на отказ от его конкретного назначения, или ему не нужно получать от меня согласие на проведение конкретных процедур. Удивительно, что, будучи практикующим врачом, автор не знает таких простых вещей.
Слова о листке нетрудоспособности – оставлю и вовсе без комментариев. Понятно, что вообще не лечиться – неразумно (впрочем, каждый вправе выбирать, как и у кого он лечится). Однако, думается, отказываясь от лечения, болеющий человек все же не становится, чудесным образом, моментально трудоспособным.
4. Снова автор: «Почему-то пугает Павла Парфентьева и право несовершеннолетних на медосмотры. … Безусловно, что медосмотр при поступлении в школу или спортивную секцию должен быть обязательным».
Интересно, почему это обязательность медосмотра при поступлении в школу кажется автору столь «безусловной». Закон так не считает и обязательности этих медосмотров прямо, как верно замечено, не устанавливает.
Общая норма права говорит о том, что любое медицинское вмешательство, включая и медосмотр, должно производиться по добровольному согласию гражданина.
Конечно же, медосмотр при поступлении в школу может стать обязательным (в отличие от медицинских процедур, например, прививок). Такая норма, однако, требует необязательности самой школы (напомним, что предлагаемый правительством законопроект «Об образовании в РФ» требует обязательного очного обучения в начальной школе). Как никто не заставляет человека водить машину, покупать ружье или работать на вредном производстве (все это связано с обязательными медицинскими осмотрами).
5. Снова возвращаюсь к статье: «Автор возмущается «жестокостью» нововведения (о запрете пребывания в больнице родителям ребенка старше 3 лет – П.П.)
Как это соотносится с обязанностью родителя следить за соблюдением прав ребенка – увы, авторы закона не поясняют. Не поясняют они и то, как это сочетается с правом ребенка на «допуск к нему … законного представителя для защиты его прав» (ст. 18 проекта).
Однако, сразу видно, что пишет это «историк, культуролог», не имеющий представления о реальном положении дел в детских больницах.
Детская больница строится по определенным строительным нормам и правилам (СНиП), в которых пребывание родителей с детьми просто не предусматривается».
Честно говоря, этот пассаж вызывает особое удивление.
Во-первых, все желающие могут ознакомиться со СНиП, касающимися больниц, и убедиться, что содержащиеся там нормы никак не затрагивают возможности пребывания в стационаре родителей.
Во-вторых, все желающие могут также познакомиться с нормами СанПиН (Санитарные правила и нормы) для больниц, и также убедиться, что пребывание родителей в стационаре ничему в них не противоречит.
У меня возникают самые серьезные сомнения в том, что автор действительно знаком с этими документами, а не просто упоминает их «для красного словца».
Кстати, к соблюдению реально существующих норм СанПиНа больницы относятся вовсе не так уж и трепетно. Скажем, когда я, еще совсем недавно, в последний раз занимался очередным «историко-культурологическим» практикумом, помогая выхаживать в детской больнице ребенка с компрессионным переломом позвоночника, я, увы, не заметил там ни «кабин для больных», размером 1.1 на 1,6 м. в туалете, ни положенных по СанПиНу писсуаров (СанПиН требует, чтобы их было столько же, сколько унитазов). Интересно, почему автора статьи такие нарушения не тревожат, а вот не нарушающее норм СанПиНа присутствие родителей — беспокоит…
В-третьих, и СНиП и СанПиН – это подзаконные нормативные акты. Это они должны соответствовать федеральному законодательству, а не наоборот. Между тем, действующий федеральный закон предусматривает такое право родителей. Если бы в СНиП и СанПиН и было хоть что-то, противоречащее пребыванию родителей в стационаре с детьми – это не могло бы иметь законной силы как противоречащее федеральному закону.
В-четвертых, действующий закон дает родителям право находиться с больными детьми. От того, что это право существует и используется – не наблюдается никаких трагедий.
А вот ситуации, когда родители им не пользовались, увы, к трагедиям ведут:
- Москва, 2008 год. 17-летний подросток изнасиловал второклассника, лежавшего в соседней палате. «Я рассказал врачам о том, что случилось, но мне не поверили,» — признался пострадавший ребенок. Три дня он пытался добиться каких-то действий от персонала больницы, но врачи 21-й детской городской больницы старались «замять» дело. Только вмешательство отца мальчика повело к началу расследования.
- Барнаул, 2009 год. 17-летний подросток жестоко изнасиловал семилетнего ребенка – своего соседа по палате. Насильник и его жертва находились на лечении в неврологическом отделении МУЗ «Детская городская больница № 5». Свидетелем был еще один ребенок-пациент. Преступник угрожал детям, чтобы они не смели рассказать о произошедшем. Осужден на четыре года лишения свободы условно.
- Челябинск, 2009 год. Двое подростков несколько дней избивали своего младшего соседа по палате, после чего жестоко изнасиловали мальчика прямо в отделении эндокринологии больницы №8, которая считается одной из лучших детских клиник Челябинска. Врачи и сестры, которым мальчик жаловался на издевательства, лишь стыдили ребенка — «Такой большой, а заступиться за себя не можешь!».
- Якутск, 2007 год. Врач-анестезиолог изнасиловал 14-летнюю девочку, вместо проведения предоперационного осмотра. Ребенок лежал в травматологическом отделении в Национальном центре медицины при Республиканской больнице №1. Насильник приговорен к десяти годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.
Совершенно очевидно, что все эти трагедии могли не произойти, если бы рядом с пострадавшими детьми находились их «законные представители» — родители.
Ну и в-пятых, пусть читатели сами думают, что важнее – административные нормы, СНиПы и СанПиНы, или же психологически благоприятная для больного ребенка атмосфера, возможность для него получать поддержку родных – и быть защищенным от угроз, подобных описанным выше. На мой взгляд, ответ вполне очевиден.
Все замечания к законопроекту и поправки к нему, подготовленные нашей организацией, основаны на комплексном анализе действующих и вводимых в действие норм права, который не заменить простым чтением и цитированием статей. Наши предложения учитывают и такую важную часть правовой системы, как практика правоприменения. А если все то же самое повторить простым языком – наши поправки и предложения основаны на конкретных, вполне реальных случаях из жизни – иными словами, в основе каждой поправки – подлинные, настоящие человеческие драмы и трагедии. Мы предлагаем свои поправки для того, чтобы они не могли повториться.
О критике же наших предложений со стороны иеродиакона Феодорита, к сожалению, нельзя сказать: «это написано ради людей и семей».
Теги: законопроект о здоровье, медицина
